Я возлагал много надежд на нашего некрополиста. Мы заранее списались и даже пару раз созвонились. Но первые два дня по приезду в Хабаровск он не выходил на связь. Как он признался позже, он слишком «усердно» провожал в последний путь своего товарища в Комсомольске-на-Амуре и не мог оттуда выехать: «это так по-некрополистки» - подумал я тогда.
⏳время на прочтение текста – 13 минут
В Хабаровске я был впервые. В эти два дня мы с Юлей съездили на Центральное кладбище, где похоронены родители моего отца, и познакомились со смотрителем. Кладбище – огромное, в сто восемьдесят гектаров. По дате смерти деда удалось выяснить его участок – номер 20. Бабушка умерла на шестнадцать лет раньше, и описей того времени не сохранилось. Но так как я знал, что они похоронены в одной оградке, то это уменьшало площадь поиска могил до трёх гектар. Нам предстояло их найти.
Перед поездкой в Хабаровск я отсканировал ряд фотографий. Одна из подборок была сверхважной для моего поиска: на тех фото мой отец и дед идут навестить могилу бабушки. Я предполагал, что буду смотреть на эти фотографии и искать на местности ориентиры. Но этого сделать было не суждено. Ноутбук я вёз в рюкзаке, который шёл как ручная кладь, а провод от него ехал в багаже. Багаж благополучно… потерялся. Нам его вернут за день до отлёта обратно. Тогда мы узнаем, что он слетал из Новосибирска в Шанхай, обратно и потом прилетел всё-таки в Хабаровск. Но это всё потом, а пока мы учимся быть аскетами в быту.
На третий день некрополист вышел на связь, и мы поехали с ним на троллейбусе на кладбище. За ночь до нашей встречи, с его слов, мой дед приснился его жене. «Как она догадалась, что это именно мой дед?» - изумлялся я. «Он представился». Некрополист попросил выйти за остановку до, чтобы купить бутылку водки и «Чоко-пай». На кладбище начались обряды. Первым делом, мы поставили свечку в местной часовне. Свечку поставил даже я. Я был готов на всё, что поможет отыскать могилу. Мы поставили свечки, и некрополист «немедленно выпил». Потом мы поминали бандитов из 90-х, его первую любовь, друзей по учёбе и много ещё кого. Когда всё же дошли до нужного участка, то помощь была скорее нужна не мне, а некрополисту.
Я был в каком-то тумане: мне казалось, он сейчас вытащит палочки из лозы и найдёт нужную могилу. Но он сунулся к одной могиле, к другой, в третью он наступил ногой и провалился по колено с криком «она меня тащит» и словами «плохой знак!». Мы решили, что оставим Юлю сторожить некрополиста вместе с пакетом, а я пойду искать сам. В этот момент я усиленно вспоминал отсканированные мною дома фотографии и вспомнил одно из фото, на котором мелькнул грузовик: значит, рядом была дорога. Дорога шла и вдоль нужного нам 20-го участка. Я решил пойти метрах в пяти от неё: если мне повезёт, я не пройду мимо могилы. Так и вышло, я упёрся в тупик оградок, за одной из которых увидел имена своих родных…
Прямо сегодня, но позже мы занялись расчисткой могилы от мусора, покраской оградки, но прежде нам предстояло проводить бедолагу-некрополиста домой. Юля мужественно его сторожила, несмотря на все его потуги запугать её мёртвыми мальчиками, которые «смотрят прямо на них» с надгробий. По дороге к такси он продолжал бранить ту женщину, которая его тащила в могилу, а жене, как выяснилось позже, рассказал, что мы так испугались, что его «бросили прямо там и убежали».
В Хабаровске для меня произошли ещё две знаковые встречи. Мы пришли во двор одного из домов по Тихоокеанской, где в хрущёвской пятиэтажке жил отец с родителями после переезда из барака. Дверь в квартиру, похоже, никогда не менялась, оконные рамы были первозданно зелёными. Нам никто не открыл. Во дворе на лавочке сидели две женщины. Я спросил на удачу у них: «А вы знали Трофима Никитаса из такой-то квартиры?» (это имя деда). И женщина, слегка призадумавшись, вспомнила его: «Да. На «Дальдизеле» работал?». Говорю «Да». Для меня этот краткий разговор с незнакомкой во дворе был невероятным: дед, которого я фактически не видел, предстал для меня реальным осязаемым человеком.
Вторая встреча случилась на улице Одесской. Адрес я взял из старых записных книжек отца. Там были перечислены адреса близких, родственников, друзей. Кто есть кто, я уже переспросить не мог. Поэтому поехали по наитию. Мы оказались в тёмном частном секторе. Возле нужного дома перед нами остановился фургончик, из которого вышел молодой человек. Я его догнал и спросил, живут ли тут Фомины и известны ли ему имена «тётя Шура» и «дядя Стёпа»? Именно так было записано в книжке. Он попросил подождать, зашёл в избу, вернулся и предложил зайти. Там в небольших скромных сенях на стульчике сидела женщина. У неё были больные ноги, и она не могла вставать. Оказалось, она – Людмила Степановна, дочь тех самых Шуры и Степана, моих дальних родственников, а парень, который нас впустил, мой пятиюродный брат. «Вот этот дом, где мы сейчас, помогал строить твой дед» - сказала Людмила Степановна. Я слушал и не мог поверить своим ушам. Я через неё прикасался к своим корням, я через неё разговаривал со своим дедом.
Мой интерес к родословной обозначился примерно к 14 годам. Так сложилось, что по линии отца мы не общались ни с какими родственниками. А ещё мне всегда было интересно узнать происхождение нашей редкой фамилии. Я нигде не мог найти однозначного ответа. На полке дома стояла карманного формата книжица Суперанской и Сусловой «О русских именах». Я изучил её досконально, цепляясь за любые косвенные подсказки о том, откуда пошла фамилия и почему она пишется именно так. Спустя десять лет, когда интернет стал доступнее, я нашёл Александру Васильевну Суперанскую в Институте языкознания РАН и увидел её рубрику про фамилии в «Российской газете». Стал писать письма с просьбой дать ответ о происхождении фамилии. В своём обратном письме она просила меня быть менее настойчивым, а свой ответ опубликовала в одном из выпусков газеты в июле 2009 года:
«Фамилия происходит от имени Никитас. Это одна из многочисленных народных разговорных форм православного имени Никита. Она зафиксирована на Украине наряду с Никитан, Никитась, Никиташ. Хотя в литературном украинском языке предпочитается основная форма этого имени Микита (произносится Мыкыта), формы с начальным "н", как в русском языке, там тоже в ходу. В фамилии Никитас нет специальных образующих фамилию суффиксов. Просторечная форма имени перенесена в ряд фамилий безо всяких изменений».
Я до сих пор наблюдаю множество однофамильцев в Крыму, Херсоне, Донецкой, Днепропетровской, Сумской областях и в Краснодарском крае. Именно из Краснодарского края идёт моя ветка. Всё, что было известно о моём прадеде, это то, что он в 1909-м году уехал из Армавира осваивать «дальневосточные гектары». В череде поисков однофамильцев мне попалась моя сверстница Ирина Никитас, которая с семьёй жила как раз в Армавире. Я в своей голове уже объявил её для себя дальней родственницей. Я ей стал писать бумажные письма. Узнал, что она увлечена туризмом и предлагает приехать сходить в поход, а жить я буду у неё в семье. Я согласился, заработал на студенческих каникулах на билет в одну сторону и поехал в неизвестность. В итоге увидел Армавир, познакомился с Ириной, её семьёй и с её друзьями по туристской секции, с которыми мы вместе сходили в поход в горы Архыза.
С тех пор я много и часто переписывался с Никитасами, живущими в Салавате, Омске, Москве, Кустанае, Голышманово. В итоге даже попал в сюжет «Моя родословная» на Первом канале, где я показывал карту России с отмеченными булавкой городами, в которых жили Никитасы. От однофамильца из Салавата я узнал про Харви Маккея, который написал книгу «Копайте колодец до того, как захотите пить» - о силе и важности социальных связей и контактов. Когда я был в Киеве, то хотел в справочном бюро узнать адрес Никитаса, чей номер был указан в телефонной книге. Я звонил с гостиничного телефона и объяснял женщине в трубке, что у нас всего два дня, я ищу родословную. Говорю «узнать можно?», а она мне в ответ: «не можно!». Тогда я не понял, на каком языке она мне отвечает, и думал, что дразнится.
Везде, где бывал, искал и часто находил однофамильцев. Я не смог далеко копнуть вниз по линии своей фамилии, однажды зашёл в тупик, и надеялся, что смогу увлечь однофамильцев темой поиска корней, смогу собрать «веточки» всех Никитасов. К моему удивлению, мало кого по-настоящему увлекла тема генеалогии и мало, кто знал больше двух колен предков (родители и дедушки-бабушки). Женщины откликались чаще. Вообще по статистике считается, что родословной интересуются в среднем женщины пенсионного возраста.
Прошлым летом мы приехали с Юлей в деревню к её дяде Александру. Приехали по бытовому вопросу, связанному с его землёй, а говорили много про его прошлое и родных. Родители Юли из одной в общем-то местности, предки долго и компактно жили в районе истоков Днепра и Вязьмы. Он поведал о том, что сохранились могилы Юлиных прадедушек и прабабушек по одной линии в Щербатовщине, а по другой линии в деревне Белый берег у Днепра. Мы отправились на поиски этих могил. Первое же кладбище преподнесло сюрприз: в одной оградке с прадедом и прабабушкой лежали ещё родственники, о которых Юле до того никто не рассказывал: с фотографиями и датами жизни. Всё оказалось доступно, оба кладбища не забыты, здесь бывают люди. Информация о предках, оказывается, может быть очень близкой, всего в двух часах езды.
Зная о моих интересах к родословной и скудных, но знаниях об архивном поиске, меня иногда рекомендуют для консультаций о генеалогии. Софья, назовём эту женщину так, пришла, ругаясь на наши архивные службы. Она была очень недовольна. При этом положила на стол семистраничную архивную справку, которую сделали сотрудники архива после её жалоб в административные приёмные. (Даже жаловалась!) В справке расписаны все её предки на двести лет назад. Это большой труд архивистов. Но её не устраивали её предки – они все были бедными русскими крестьянами Смоленской губернии. А вот её дедушка-«нищеброд» женился на еврейке. По крайней мере так гласит семейное предание. Собственно подтверждение её национальности и искала Софья, а вовсе не родословную. И делала она это для своих внучек, которым, видимо, хотела подарить иное происхождение, нежели те, по большому счёту, имели.
Недавно мы говорили с Артёмом. Он также изучал свою родословную и среди источников о Великой Отечественной войне обнаружил неизвестного доселе в семье родственника, который во время войны служил старостой в деревне. Постыдная должность или нет? Тот родственник даже был осужден, но не за факт сотрудничества, и никаких преступлений на его счету не значилось. Как уверен Артём, в обязанности старосты входила больше забота о выживании односельчан, чем какой-либо коллаборационизм. А стал старостой тот человек, вероятно, принудительно. Артём готов принять предков такими, какие они есть. Точнее, какими были.
• А вы испытываете потребность в «корнях»?
• Важно ли для вас, кто вы по происхождению и что значит ваша фамилия?
• Занимались ли поиском родословной? Какие для вас открытия случились?
• Как складывался ваш разговор с родителями или дедушками-бабушками о происхождении?
• Приходилось ли вам посещать места жизни своих предков?
• Испытываете ли вы страх, гордость или безразличие от того, кто ваши предки?
✅Свои ответы вы можете упаковать в микроэссе по ссылке ниже.
Ваши ответы нужны для нового эпизода подкаста «Ночные абажуры».
https://forms.yandex.ru/u/62c5929b7813168eb1696aa1/
